Annie Proulx, "The Shipping News"
Jun. 28th, 2010 03:28 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nu57Я начала читать Анни Пру потому, что ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
avva написал, что в сравнении с ней персонажи Рушди - картонные. Мне как раз герои Пру показались совершенно картонными, даже cartoon-ными, комиксно-стереотипными. Единственная живая черта в описании Куойла - взлёт руки к подбородку. Петал настолько неинтересна и стандартна, что непонятно, почему Куойл никак не мог её забыть. У каждого из сотрудников газеты "Болтушка" своя история, но характеры такие плоские, что они путаются в голове (фразу "он сказал" в диалоге невозможно понять, не проследив имени). С такими героями я не могу самоидентифицироваться. Даже с самыми неудачливыми из них.
Ещё раздражают метафоры, которыми Анни Пру пересыпает едва ли не каждую фразу. Они совсем не банальные - наоборот, неожиданные и требующие большого напряжения фантазии, - но кажутся не искусными, а искусственными, и я не могу ни представить себе предмета сравнения, ни увидеть сходства. Вот, например:
Эротизм покрывал ее, как ровный слой воды на какую-то секунду покрывает ныряльщика, появляющегося на поверхности.
---
Черты лица были скомканы и напоминали движение пальцев в жесте воздушного поцелуя.
---
Его взгляд отскочил от подбородка Куойла, как молоток от гвоздя.
---
... Они ... пожали руки, сотрясая воздух так, будто поднимали воду из глубокого колодца.
---
Обстоятельства загнали его в угол, заперли со всех шести сторон, как шесть граней металлического куба.
---
... Отвернулась от него, перекинув одежду через руку. Крючки вешалок выглядели как иссохшие головы гусей.
---
... веснушки, как мелко нарубленная трава на мокрой шерсти собаки.
---
Её пальто, наброшенное на подлокотник дивана, было похоже на сомелье, показывающего этикетку на бутылке.
---
... дети бросились к Куойлу и ухватились за него, как падающий человек цепляется за оконный выступ. Как поток электрических частиц замыкает цепь.
---
Стены, покрытые малиновой пленкой, потолок, отражающий головы и плечи, как разрозненные части тела, как рисунки на старинных открытках с поздравлениями с Днем святого Валентина.
---
Указывающая вдаль рука тетушки напоминала фигурку со стальной сигарой в руке, какие обычно ставят в тире.
---
Ветер вился вокруг дома, как гирлянда.
---
Банни свернула свой кусок хлеба с маслом в рулет, и джем выглядывал с его конца, как глазок электрической духовки.
---
В его сторону метнулась рука, и Куойл ее пожал. Ощущение было, будто он сжал в руке кожаную ручку котелка.
---
Глядя на него, можно было решить, что дьявол давно проникся симпатией к Терту Карду и наполнил его, как мороженщик вафельную трубочку, вспыльчивостью и нетерпением.
---
Кожа Диди Лопаты была похожа на асфальт: вся покрыта трещинами и складками.
---
Нос у него покрылся поперечными складками, как у рычащей собаки. (У собак это возможно, но вот у людей... я долго пыталась перед зеркалом:)).
---
... суставы затрещали, как угли в костре
---
Увеличенные поры создавали впечатление, что его нос вылеплен из песка.
---
Его приглашающий жест напоминал тот, которым избавляются от огрызка яблока.
---
Угли, похожие на домино...
---
... персиковые косточки, как куриные мозги, лежащие на подоконниках
---
Маленький дом был наполнен яркими цветами, будто под сухой кожей Уэйви пряталась мятежная душа. Фиолетовые стулья, объемные алые с голубым коврики, расписные буфеты и дверные косяки. Окунаясь в этот цвет, она будто лишала себя принадлежности к человеческому роду, к женскому полу.
---
Гребни волн стали похожи на жестокие ухмылки.
---
Она говорила, будто перечисляла буквы алфавита. Голос был чем-то средним между стоном и молчанием.
---
... абрикосы похожи на маленькие попы, попы крохотных фей. (Что абрикосы похожи на попы - только ленивый не замечал, но тут - речь об абрикосах из банки, а их всегда консервируют половинками! Так что всё сходство испаряется. Да и феи c такими попами должны быть не "крохотными", а пухленькими Диснеевскими).
---
Айсберги, маячившие на горизонте, были похожи на белые тюрьмы.
---
Длинная линия горизонта и беспокойное, подвижное море были похожи на двери, которые то распахивались, то закрывались снова.
---
В раковине лежал скелет из вилок.
---
... Билли, казалось, состоял из полупрозрачных рыбьих костей.
---
На сцену, улыбаясь, вышла женщина, седые волосы которой напоминали светящийся шар над ее лбом. Пухлые щеки над улыбкой, как два холма над долиной.
---
Объявления толпились на обеих сторонах страницы, как ступеньки лестницы, а новости были втиснуты в пространство между рекламой, напоминающее формой вазу.
И всё-таки Анни Пру - замечательная. Её описания природы завораживают так, как не трогала меня ничья природа со времён "Романтиков" Паустовского. За это прощаешь ей безликих людей - можно даже подумать, что она вводит их только для того, чтобы сюжетно связать камни, покрытые туманом, и промозглый ветер Ньюфаундленда.
От этого перехватывает дыхание, это имеет вкус и запах, и дело не в том - не только в том, - что у нас 35 градусов, а в книжке туман и дождь.
Когда речь идёт не о людях, а о местах, и особенно о возвращении к ним, метафоры тоже становятся живыми и понятными:
На огромном камне стоял мрачный, заброшенный дом. Его отличительной чертой было окно, по бокам которого были еще два окошка, поменьше. Будто взрослый стоит, положив руки на плечи своих детей в оберегающем жесте.
---
Свет как вода просачивался сквозь сотни поблескивающих дырочек в крыше.
---
Её фразы были отрывистыми и трепетали, как ленточки на конце шеста.
---
Тетушка была в доме одна. Звук ее шагов разносился по комнатам. Звон ложки о тарелку. Это теперь ее дом. Вода величественно закипает в чайнике.
---
Кусты зашевелились, как чьи-то ноги под одеялом.
---
Утром на небе клочья облаков, формой и цветом напоминающие ломтики семги.
---
Бухта постепенно пропадала из виду, как если бы он смотрел на нее сквозь марлю.
---
... тень от руки может поймать краба...
И гениальное - о том, как воспоминания творят действительность: "Казалось, залив рождался в ее голове и проявлялся в реальности голубой галлюцинацией."
Очень хорошая писательница, оказывается.
avva написал, что в сравнении с ней персонажи Рушди - картонные. Мне как раз герои Пру показались совершенно картонными, даже cartoon-ными, комиксно-стереотипными. Единственная живая черта в описании Куойла - взлёт руки к подбородку. Петал настолько неинтересна и стандартна, что непонятно, почему Куойл никак не мог её забыть. У каждого из сотрудников газеты "Болтушка" своя история, но характеры такие плоские, что они путаются в голове (фразу "он сказал" в диалоге невозможно понять, не проследив имени). С такими героями я не могу самоидентифицироваться. Даже с самыми неудачливыми из них.Ещё раздражают метафоры, которыми Анни Пру пересыпает едва ли не каждую фразу. Они совсем не банальные - наоборот, неожиданные и требующие большого напряжения фантазии, - но кажутся не искусными, а искусственными, и я не могу ни представить себе предмета сравнения, ни увидеть сходства. Вот, например:
Эротизм покрывал ее, как ровный слой воды на какую-то секунду покрывает ныряльщика, появляющегося на поверхности.
---
Черты лица были скомканы и напоминали движение пальцев в жесте воздушного поцелуя.
---
Его взгляд отскочил от подбородка Куойла, как молоток от гвоздя.
---
... Они ... пожали руки, сотрясая воздух так, будто поднимали воду из глубокого колодца.
---
Обстоятельства загнали его в угол, заперли со всех шести сторон, как шесть граней металлического куба.
---
... Отвернулась от него, перекинув одежду через руку. Крючки вешалок выглядели как иссохшие головы гусей.
---
... веснушки, как мелко нарубленная трава на мокрой шерсти собаки.
---
Её пальто, наброшенное на подлокотник дивана, было похоже на сомелье, показывающего этикетку на бутылке.
---
... дети бросились к Куойлу и ухватились за него, как падающий человек цепляется за оконный выступ. Как поток электрических частиц замыкает цепь.
---
Стены, покрытые малиновой пленкой, потолок, отражающий головы и плечи, как разрозненные части тела, как рисунки на старинных открытках с поздравлениями с Днем святого Валентина.
---
Указывающая вдаль рука тетушки напоминала фигурку со стальной сигарой в руке, какие обычно ставят в тире.
---
Ветер вился вокруг дома, как гирлянда.
---
Банни свернула свой кусок хлеба с маслом в рулет, и джем выглядывал с его конца, как глазок электрической духовки.
---
В его сторону метнулась рука, и Куойл ее пожал. Ощущение было, будто он сжал в руке кожаную ручку котелка.
---
Глядя на него, можно было решить, что дьявол давно проникся симпатией к Терту Карду и наполнил его, как мороженщик вафельную трубочку, вспыльчивостью и нетерпением.
---
Кожа Диди Лопаты была похожа на асфальт: вся покрыта трещинами и складками.
---
Нос у него покрылся поперечными складками, как у рычащей собаки. (У собак это возможно, но вот у людей... я долго пыталась перед зеркалом:)).
---
... суставы затрещали, как угли в костре
---
Увеличенные поры создавали впечатление, что его нос вылеплен из песка.
---
Его приглашающий жест напоминал тот, которым избавляются от огрызка яблока.
---
Угли, похожие на домино...
---
... персиковые косточки, как куриные мозги, лежащие на подоконниках
---
Маленький дом был наполнен яркими цветами, будто под сухой кожей Уэйви пряталась мятежная душа. Фиолетовые стулья, объемные алые с голубым коврики, расписные буфеты и дверные косяки. Окунаясь в этот цвет, она будто лишала себя принадлежности к человеческому роду, к женскому полу.
---
Гребни волн стали похожи на жестокие ухмылки.
---
Она говорила, будто перечисляла буквы алфавита. Голос был чем-то средним между стоном и молчанием.
---
... абрикосы похожи на маленькие попы, попы крохотных фей. (Что абрикосы похожи на попы - только ленивый не замечал, но тут - речь об абрикосах из банки, а их всегда консервируют половинками! Так что всё сходство испаряется. Да и феи c такими попами должны быть не "крохотными", а пухленькими Диснеевскими).
---
Айсберги, маячившие на горизонте, были похожи на белые тюрьмы.
---
Длинная линия горизонта и беспокойное, подвижное море были похожи на двери, которые то распахивались, то закрывались снова.
---
В раковине лежал скелет из вилок.
---
... Билли, казалось, состоял из полупрозрачных рыбьих костей.
---
На сцену, улыбаясь, вышла женщина, седые волосы которой напоминали светящийся шар над ее лбом. Пухлые щеки над улыбкой, как два холма над долиной.
---
Объявления толпились на обеих сторонах страницы, как ступеньки лестницы, а новости были втиснуты в пространство между рекламой, напоминающее формой вазу.
И всё-таки Анни Пру - замечательная. Её описания природы завораживают так, как не трогала меня ничья природа со времён "Романтиков" Паустовского. За это прощаешь ей безликих людей - можно даже подумать, что она вводит их только для того, чтобы сюжетно связать камни, покрытые туманом, и промозглый ветер Ньюфаундленда.
«Вот это место, — думала она. — Этот камень, в девяти с половиной километрах, укутанный ветром в туман. Морщинки на поверхности воды, лодки, едва не касающиеся покрытых льдом скал. Тундра и бесплодные равнины, низкорослые ели, которые люди срезают и увозят с собой».
Сколько их было тут, облокотившихся о поручни, как стояла сейчас она? Всматривавшихся в скалу посреди моря. Викингов, басков, французов, англичан, испанцев, португальцев. Их привлекала сюда треска, в те дни, когда огромные косяки рыб замедляли продвижение кораблей к Островам Пряностей, в поисках городов из чистого золота. Смотрящие мечтали о жареной птице или сладких ягодах в корзинках из листвы, но видели только бушующие волны и чуть теплящиеся огоньки на мачтах. Им попадались только обледеневшие города, айсберги с берилловой сердцевиной, голубой самоцвет внутри белого самоцвета, и некоторые из них, по поверьям, пахли миндалем. Она с детства помнила этот горький аромат.
Высаженные на берег люди возвращались на корабль покрытые кровавой коркой от укусов насекомых. «Все сыро и мокро, — говорили они, — на острове сплошные болота и трясины, реки и цепочки прудов, населенные птицами с железными глотками». И корабль с трудом огибал мыс, а его пассажиры видели, как тени карибу растворялись в тумане.
Позже это место стало пользоваться дурной славой. Весенний голод обнажал костистые головы, крупные суставы под плотью. Как было тяжело выживать, цепляясь за жизнь зубами и когтями! Море-алхимик превращало рыбаков в сырые кости, отправляло лодки дрейфовать вслед за треской и выбрасывало их с прибоем. Тетушка помнила истории, рассказанные стариками: об отце, застрелившем старших детей и себя, чтобы остальная семья получила шанс выжить на остатках запасов муки; об охотниках на тюленей — они стояли на льдинах, которые под их весом становились в уровень с водой, до тех пор, пока первый из них не выдерживал и не бросался в воду; о поездках за лекарством во время шторма. Они всегда заканчивались тем, что либо несчастному больному приносили не то лекарство, либо помощь приходила слишком поздно.
Она не была здесь с раннего детства, но это чувство не забылось. Оно вернулось: гипнотическое воздействие моря, запах крови, ветра и соли, рыбьих голов, елового дыма и пота, стук обкатанных морем камней и шипение волн, вкус ломтиков хлеба, смоченных в бульоне, спальня под навесом.
Сколько их было тут, облокотившихся о поручни, как стояла сейчас она? Всматривавшихся в скалу посреди моря. Викингов, басков, французов, англичан, испанцев, португальцев. Их привлекала сюда треска, в те дни, когда огромные косяки рыб замедляли продвижение кораблей к Островам Пряностей, в поисках городов из чистого золота. Смотрящие мечтали о жареной птице или сладких ягодах в корзинках из листвы, но видели только бушующие волны и чуть теплящиеся огоньки на мачтах. Им попадались только обледеневшие города, айсберги с берилловой сердцевиной, голубой самоцвет внутри белого самоцвета, и некоторые из них, по поверьям, пахли миндалем. Она с детства помнила этот горький аромат.
Высаженные на берег люди возвращались на корабль покрытые кровавой коркой от укусов насекомых. «Все сыро и мокро, — говорили они, — на острове сплошные болота и трясины, реки и цепочки прудов, населенные птицами с железными глотками». И корабль с трудом огибал мыс, а его пассажиры видели, как тени карибу растворялись в тумане.
Позже это место стало пользоваться дурной славой. Весенний голод обнажал костистые головы, крупные суставы под плотью. Как было тяжело выживать, цепляясь за жизнь зубами и когтями! Море-алхимик превращало рыбаков в сырые кости, отправляло лодки дрейфовать вслед за треской и выбрасывало их с прибоем. Тетушка помнила истории, рассказанные стариками: об отце, застрелившем старших детей и себя, чтобы остальная семья получила шанс выжить на остатках запасов муки; об охотниках на тюленей — они стояли на льдинах, которые под их весом становились в уровень с водой, до тех пор, пока первый из них не выдерживал и не бросался в воду; о поездках за лекарством во время шторма. Они всегда заканчивались тем, что либо несчастному больному приносили не то лекарство, либо помощь приходила слишком поздно.
Она не была здесь с раннего детства, но это чувство не забылось. Оно вернулось: гипнотическое воздействие моря, запах крови, ветра и соли, рыбьих голов, елового дыма и пота, стук обкатанных морем камней и шипение волн, вкус ломтиков хлеба, смоченных в бульоне, спальня под навесом.
От этого перехватывает дыхание, это имеет вкус и запах, и дело не в том - не только в том, - что у нас 35 градусов, а в книжке туман и дождь.
Ветер забрался под туман и поднял его вверх... Куойл пробирался сквозь кустарники, Банни сидела на его плечах, сцепив руки под его подбородком. В тумане дом, поросший травой, казался зеленым и наклонившимся на один бок. Она терпела руки отца на своих коленях, запах его волос, его бурчание о том, что она весит целую тонну и что почти его задушила. В такт его шагам дом раскачивался в холмистом океане низкорослых берез. Её тошнило от этого зеленого цвета.
Когда речь идёт не о людях, а о местах, и особенно о возвращении к ним, метафоры тоже становятся живыми и понятными:
На огромном камне стоял мрачный, заброшенный дом. Его отличительной чертой было окно, по бокам которого были еще два окошка, поменьше. Будто взрослый стоит, положив руки на плечи своих детей в оберегающем жесте.
---
Свет как вода просачивался сквозь сотни поблескивающих дырочек в крыше.
---
Её фразы были отрывистыми и трепетали, как ленточки на конце шеста.
---
Тетушка была в доме одна. Звук ее шагов разносился по комнатам. Звон ложки о тарелку. Это теперь ее дом. Вода величественно закипает в чайнике.
---
Кусты зашевелились, как чьи-то ноги под одеялом.
---
Утром на небе клочья облаков, формой и цветом напоминающие ломтики семги.
---
Бухта постепенно пропадала из виду, как если бы он смотрел на нее сквозь марлю.
---
... тень от руки может поймать краба...
И гениальное - о том, как воспоминания творят действительность: "Казалось, залив рождался в ее голове и проявлялся в реальности голубой галлюцинацией."
Очень хорошая писательница, оказывается.
